Практика!
«Признание существования страха не будет причиной для разочарования или подавленности. Поскольку мы испытываем такой страх, мы также обладаем потенциальной возможностью почувствовать бесстрашие. Истинное бесстрашие не есть устранение страха; это выход за пределы страха».
Для того, чтобы ощутить бесстрашие, необходимо ощутить страх. Сущность трусости — это непризнание реальности страха. Страх может принимать многие формы. Логически мы знаем, что не можем жить вечно, знаем, что должны умереть, а поэтому боимся; страх смерти превращает нас в камень. На другом уровне мы боимся, что не сумеем справиться с требованиями мира; и этот страх выражается в виде чувства неадекватности. Мы чувствуем, что подавлены собственной жизнью; а столкновение с окружающим миром оказывается еще более подавляющим. Тогда внезапно появляется страх, паника, подобная той, которая случается при неожиданном возникновении в нашей жизни новых ситуаций. Когда мы чувствуем, что не в состоянии с: ними справиться, мы отскакиваем или сжимаемся. Иногда страх проявляется в форме беспокойства; это каракули на блокноте, щелканье пальцами или ерзанье на стуле. Мы чувствуем, что должны все время находиться в движении, как двигатель автомобиля, поршни которого движутся вверх-вниз. Пока они движутся, мы чувствуем себя в безопасности; без этого мы боимся умереть на месте. Существуют бесчисленные хитрости, которыми мы пользуемся, чтобы отвлечь свой ум от страха. Некоторые люди принимают успокоительные средства; другие занимаются йогой. Одни смотрят телевизор или читают журналы, другие отправляются в бар пить пиво. С точки зрения труса, следует избе гать скуки, потому что в состоянии скуки мы начинаем чувствовать озабоченность. Мы подходим ближе к своему страху; поэтому надо стремиться к развлечениям и избеган мыслей о смерти. Таким образом, трусость — это попытка прожить жизнь гак, как если бы смерть совсем не существовала. В истории были периоды, когда люди искали эликсир долголетия. Но если бы такая вещь существовала, большинство людей нашло бы ее невероятно отталкивающей. Если бы им пришлось жить в этом мире тысячу лет, не умирая, они, по всей вероятности, покончили бы с собой задолго до своего тысячного дня рождения. Даже если бы вы и смогли жить вечно, вы были бы неспособны избегнуть реальности смерти и страданий в окружающем вас мире.
Необходимо признать существование страха. Мы должны понять свой страх и примириться с ним. Мы должны взглянуть на то, как мы движемся, как разговариваем, как ведем себя, как грызем ногти, как иногда без необходимости прячем руки в карманы. Тогда мы выясним нечто о том, как страх выражается в форме беспокойства. Нам следует прямо взглянуть на гот факт, что страх скрывается в нашей жизни — он присутствует там всегда, и во всем, что мы делаем.
С другой стороны, признание существования страха не будет причиной подавленности или разочарования. Поскольку мы испытываем такой страх, мы также обладаем потенциальной возможностью познать бесстрашие. Истинное бесстрашие не есть устранение страха — это выход за пределы страха. К несчастью, в английском языке нет ни одного слова, обозначающего это состояние, так что наиболее близким термином оказывается «бесстрашие»; но мы подразумеваем под «бесстрашием» не «меньше страха», а состояние «превыше страха».
Выход за пределы страха начинается тогда, когда мы рассматриваем свой страх, озабоченность, нервозность, беспокойство, свои тревоги. Если мы всмотримся в глубину страха, если мы заглянем под его внешнюю оболочку, первой вещью, которую мы найдем под нервозностью, будет печаль. Нервозность все время резко звучит и вибрирует. Когда мы замедлим темп жизни, когда уменьшим напряженность страха, мы найдем печаль, которая оказывается мягкой и спокойной. Печаль ударяет нас в самое сердце, и наше тело изливает слезы. Прежде чем вы заплачете, в вашей груди возникает особое чувство, а затем, после этого, на глазах появляются слезы; вы готовы излить из своих глаз дождь или водопад; вы чувствуете печаль и одиночество; но в то же время в этом состоянии есть, пожалуй, нечто романтичное. Это первый намек на бесстрашие, первый признак истинного воина. Вы, может быть, подумаете, что переживая состояние бесстрашия, вы услышите увертюру к Пятой симфонии Бетховена или увидите огромный взрыв на небесах; но бесстрашие так не проявляется. В традиции Шамбалы открытие бесстрашия приходит вследствие работы с мягкостью человеческого сердца.
Рождение воина подобно первому появлению рогов у северного оленя. Сперва эти рога очень мягки, почти эластичны; на них растут редкие волоски. Это еще не рога как таковые; это просто выросты, наполненные кровью. Затем, когда олень подрастает, рога становятся крепче, на них развиваются четыре отростка, десять отростков или даже горок. Бесстрашие в своем начале подобно этим мягким рогам; они выглядят как рога, но по-настоящему пользоваться ими вы не можете. Когда у оленя впервые вырастают рога, он не знает, для чего их употреблять; он, должно быть, чувствует себя очень неловко, обнаружив у себя на голове эти мягкие, неуклюжие выросты. Но в дальнейшем олень начинает понимать, что эти рога нужны ему, что рога — это естественная часть существа оленя. Таким же образом, когда у человека впервые рождается чуткое сердце воина, он или она может почувствовать себя чрезвычайно неловко или неуверенно по поводу того, как относиться к этому виду бесстрашия. Затем, однако, когда вы все сильнее и сильнее ощущаете эту печаль, вы понимаете, что человеческие существа должны быть чуткими и открытыми. Поэтому вам более не надо чувствовать стеснение или смущение вследствие своей мягкости. В действительности наша мягкость начинает становиться страстной. Вам хочется расшириться до других людей и общаться с ними.
Когда чуткость развивается в этом направлении,— тогда вы действительно можете понять окружающий вас мир. Чувственные восприятия становятся очень интенсивными. Вы уже настолько чутки и открыты, что не можете не раскрыться по отношению к тому, что происходит вокруг вас. Когда вы видите что-то красное, или зеленое, или желтое, или черное, вы реагируете на них из глубины всего своего сердца. Когда вы видите, как кто-то плачет, смеется или боится, вы реагируете и на эти переживания. В этом пункте ваш начальный уровень бесстрашия развивается далее, переходя в состояние воина. Когда вы начинаете чувствовать, как это удобно — быть мягким и славным человеком, ваши оленьи рога не будут более покрыты растущим на них пушком, а станут настоящими рогами. Ситуации делаются весьма реальными, вполне реальными и, с другой стороны,— вполне обычными. Страх превращается в бесстрашие естественно, очень просто и совершенно прямо.
Идеал воина состоит в том, что воину необходимо быть печальным и чутким; благодаря этому воин также способен проявлять большую храбрость. Без чувства печали сердца храбрость оказывается хрупкой, как фарфоровая чашка: если вы уроните ее, она треснет или разобьется. А храбрость воина подобна лакированной чаше, у которой под лаком скрывается деревянная основа. Если эта чашка упадет, она подскочит, но не разобьется; покрытая слоями лака, она одновременно мягка и прочна.